Тщательно заперев на два замка наружную тяжёлую металлическую дверь квартиры, вышел на улицу и слегка сощурился от яркого солнечного света. Противосолнечные очки я никогда не носил, считая это ненужным пижонством.
Пошёл, для начала, направо, туда же, куда уехал на скутере старик. В торце нашего дома находилась сберкасса. Сейчас на крылечке, перед запертой металлической дверью, топтались двое мужчин.
– Эй, мужик, у тебя лома или монтировки не найдётся? – окликнули они меня, – хотим вот Сбербанк распотрошить. В доле будешь. Там денег-то немеряно.
Отрицательно помотав головой, пошёл дальше, не пускаясь с ними в дебаты. Лом и монтировка у меня были, но я не собирался давать их кому попало. Тем более придуркам, которые думают, что в джунглях им пригодятся деньги. Разве что, купюрами костёр разводить.
Через полсотни метров дорогу мне перегородила неширокая речка. Она текла в сторону моря (океана? Пусть будет пока море, термин роли не играет). Речку легко можно было перейти вброд, но я повернул назад, на сто восемьдесят градусов. Меня не устраивала близость реки к дому. Сюда ринется за питьевой водой всё население дома. Мне нужен был более отдалённый питьевой источник.
Возле дверей сберкассы толклись уже трое, четвёртый нёс из дома лом. От берега к дому тянулись люди.
– Людка, купальник-то есть? – кричала одна женщина другой.
– Мам, где мои плавки? – канючил десятилетний пацан.
Искупаться все решили. Ну-ну. Только это не Сочи и не пляж пионерлагеря. Буйков нет, спасателей тоже. Что в воде – кто знает?
Глава II. Две части Марлезонского балета
Прошагав мимо дома, вышел на кромку песчаного берега и пошёл вперёд быстрым шагом. Но, по мере удаления от дома, стал идти помедленнее. Море, что было по левую руку, меня не интересовало. Изредка бросал на него взгляд и отводил – море пустынно. А вот зелёные заросли справа разглядывал тщательно, ища просвет между деревьями.
Обнаружив поляну, снимал «Сайгу» с плеча и углублялся в зелень. Две осмотренные поляны мне не подходили. Одна была совсем маленькой. Другая – побольше, но без всяких признаков пресной воды поблизости. Прошагав часа три, пройдя от дома, по моим прикидкам, около десятка километров, решил устроить небольшой привал с перекуром. Солнце припекало уже изрядно, но куртку я не снимал. Укусит какая-нибудь тварь летучая в руку, распухнет она, как бревно, будет мне весело. Лучше попотеть чуть-чуть.
Сквозь шум прибоя услыхал стрёкот мотора. Вдали показалась красная точка, двигавшаяся у самой кромки воды. Вскоре стало ясно, что это – дедок на скутере. Я подошёл к воде. Дед рассудил правильно, по утрамбованному водой песку, он ехал почти, как по асфальту. Заглушив мотор в шаге от меня, спросил:
– Ты из нашего дома, вроде?
Я кивнул.
– Далеко до дома-то? А то бензина осталось километров на тридцать.
– Тогда хватит. Чуть больше десяти надо проехать. Я так понимаю, что это – остров?
– Точно. Всю дорогу восемьдесят километров выжимал. Две с половиной сотни на спидометр намотало. Море и море вокруг. Как же это нас угораздило?
Я пожал плечами. Знал не больше, чем он. А вот то, что мы на острове – знать очень ценно. Спасибо деду, не пожалел бензина. Хотя мог потратить его с большей пользой. Значит, остров с периметром в двести пятьдесят километров. Диаметр, выходит, около тридцати км. Это, если круглый…
Пожелав деду счастливого пути, пошёл дальше. За спиной заработал мотор, звук стал удаляться. Встреча со стариком принесла мне удачу. Почти сразу же увидел в песке промоину от воды, вытекавшей из леса. Двинулся вдоль ручейка и вышел на чудную поляну. Будучи размером около двухсот квадратных метров, она одним своим концом примыкала к невысоким горам. С горы и стекал ручей, точнее – родник. Кустарника на поляне практически не было, только густая зелёная трава.
Вот здесь я и обоснуюсь. Великолепное место. И всего в десяти километрах от дома. Зачерпнув ладонью ледяную воду, струившуюся по камням, и падающую в каменную чашу, с удовольствием попил. Чистейшая вода, без запаха и без привкуса. Что ж, первая часть «Марлезонского балета» исполнена – место нашлось. Вторая будет труднее. Надо обживаться.
К дому вернулся около пяти вечера, по моим земным часам. На лавочке возле нашего подъезда сидела тётя Варя и ещё какая-то старушка. Они со мной поздоровались, я вежливо ответил.
– Далеко ли ходил, Володя? – спросила тётя Варя, – Алексеич тут в обед вернулся на своём мотоцикле, сказал, что на острове мы теперь живём. За какие же грехи нас сюда засунули, на остров этот?
Я, как и в случае с Алексеичем, пожал плечами. А тётя Варя продолжала информировать:
– Воду тут в речке нашли неподалёку. Ничего, чистая, пить можно. А купаться в море не ходи. Трое уже утонули. Светка с мужем из первого подъезда и Вовка Петренко из второго. Сначала эти двое в воду полезли. И вдруг не стало их. Вовка-то уже в воду залез, хотел на берег вернуться. Да только руками махнул, заорал и тоже исчез. Теперь боятся все в воду соваться.
Это известие меня не удивило. В море, наверняка, есть какие-нибудь хищники. Так что, сегодня они знатно пообедали. Хорошо, хоть не скопом в воду кинулись и Петренко этот успел закричать А то утопленников было бы больше.
Поднявшись к себе на пятый этаж, я стал готовиться к завтрашнему дню. Заправил бачок на бензопиле, вынес в коридор к входной двери двадцатилитровую алюминиевую канистру с бензином. Садовая тележка, на двух резиновых колёсах большого диаметра, рассчитана на вес в сто тридцать килограммов. Ничего, будет чуть больше, не развалится, новая.
Но бензопилу придётся тащить на плече, на ремне. Потому, что в тележку, кроме канистры, я положу мотки колючей проволоки, которые успел достать из чулана.
Шёл я как-то из магазина с бутылью пива. Из стоящего «Урала» меня окликнули солдаты:
– Пивком не угостишь?
А я уже тогда начал копить свои запасы. Вот и ответил:
– Угостить не угощу, а на что-нибудь армейское сменяю.
– Да нет у нас ни хрена. Колючка только. Ездили ставить, так четыре мотка остались.
– Давайте всю проволоку и забирайте всё пиво.
Счастливые солдатики выкинули колючую проволоку из кузова и, блаженствуя, принялись сосать пиво из горлышка.
Магазин был рядом с домом, я потихоньку перекатил мотки к подъезду и по одному затащил в квартиру, переколов себе все руки. Вот ведь, как пригодились!
Топор, молоток и гвозди положил в рюкзак. Туда же засуну остатки батона, пару банок рыбных консервов, бутылку с питьевой водой. Не хотелось рисковать и долго пить некипячёную воду из родника. Ещё прихватит желудок, испорченный цивилизованной пищей, потом мучайся с поносом. А это в мои планы не входило.
Отметив для себя, что солнце село в море в половине десятого вечера, после чего наступила абсолютная темнота, лёг спать.
Будильник поднял меня с постели в четыре часа утра. На улице ещё была темень. Наощупь найдя на кухне термос с кофе, подсвечивая фонариком-зажигалкой налил чашечку бодрящего напитка. Выкурил сигарету. Не люблю курить натощак, но сейчас нет возможности перекусить.
Осторожно нащупывая ногой ступеньки, стащил вниз колючую проволоку, канистру, тележку. Повесил на плечи карабин и пилу. Рюкзак ощутимо оттягивал плечи. Пока грузил проволоку и канистру в тележку, пока регулировал лямки рюкзака, на востоке начало светлеть. В путь я тронулся уже в полутьме. А вскоре из моря вынырнул краешек солнечного диска, озаряя всё ярким светом.
К тому времени я с превеликим трудом дотолкал тяжело нагруженную тележку до края воды. По мокрому песку катить её было значительно легче. Пилу пришлось положить сверху на мотки проволоки – болтаясь на ремне, она мешала идти. Через три часа нелёгкого пути, увидел оставленную мною вчера вешку, с привязанным к ней носовым платком.
Вновь пересёк пляж, провёз тележку по траве. Сняв канистру и пилу, вывернул на траву мотки проволоки. Скинул рюкзак, сделал пару глотков воды из фляжки. С наслаждением закурил, чувствуя, как начинает высыхать пот на спине. Мотки проволоки везти было тяжело, но сколько ещё таких рейсов мне предстоит! Ящики с консервами или мешки с сахарным песком будут не легче.
Вдруг я ощутил, что из зарослей за мной наблюдают чьи-то глаза. Зверь? Человек? Схватив бензопилу, дёрнул пусковой шнур. Отличная шведская «Гускварна» пронзительно заверещала. Взгляд сразу исчез. Значит, зверь. Карабин пришлось положить на моток колючки, он мешал работать. Но бензопила в ближнем бою – тоже грозное оружие.
Я работал, как одержимый. Недостаток умения при валке деревьев, восполнял рвением и энтузиазмом. Наградой мне стали двадцать шесть трёхметровых брёвен, очищенных от сучьев. Зелень со стороны моря не трогал, она маскировала поляну и защищала от ветра с моря. Углублялся в джунгли и заметно расширил свободное пространство. Верхушки деревьев, сучья, срезанный бензопилой кустарник, собрал в кучу. Высохнет, будет отличный хворост для костра.
